« Перспектива в картинах | Главная | Алтарь краковского кафедрального Мариацкого костела »
Алтарь — рельефы, золотые украшения
Опубликовал Художник | 4 февраля 2009
Условность и репрезентативность всей композиции центральной части были определены общим замыслом мастера. Главной задачей его было создать настроение торжественного пафоса и благоговейного восторга перед увиденным. Оттого продолжают клубиться в необъяснимом вихре складки одежд — излюбленный прием готических мастеров, которому Ствош оставался верен еще долгое время. Оттого столько патетики в некоторых позах и жестах. Оттого и обилие золота, переизбыток которого не только должен был поражать воображение. Во-первых, оно указывает на непосредственную связь с источником — Золотой легендой о жизни Марии, откуда почерпнут сюжет сцены, во-вторых, золото, игравшее чрезвычайно существенную роль в средневековой эстетике, ассоциировалось с «библейским раем, не знающим порчи греха и порчи тлена». И все же сцена эта привлекает подлинностью заложенных в ней человеческих ощущений.
Она – и в нежной лиричности облика Марии, вслед за известной «Мадонной из Кружловой» ставшей одним из прекраснейших женских образов в польском искусстве. Она – и в искреннем драматизме человеческих переживаний, подмеченных острым глазом художника и переданных во всем богатстве нюансов. Этого Ствош сумел добиться не только путем углубленной психологической характеристики, прочитываемой в лицах изображенных людей, но и в характерных, очень конкретных движениях рук и ног.
Рельефы боковых створок алтаря вводят зрителя совсем в иной мир. Гораздо менее монументальные и по композиции, и по интерпретации, и по масштабу, эти сцены полны жизненной достоверности и непринужденности. В центральной композиции — пафос торжества, здесь — эпос повествования; там — праздничный гимн, здесь — поэзия будничности; там алтарь поучает, здесь — рассказывает. Рассказывает не о придуманных явлениях на небесах, а о совершенно реальной жизни города Кракова. В центральной части алтаря нет и намека на место, где происходят действия.
Зато в рельефах библейские сюжеты «введение во храм», «Взятие Христа под стражу», «Христос и книжники» разыгрываются в большом приближении к реальной действительности. А «Рождество Марии» становится жанровой сценой, добросовестно изображая во всех деталях и интерьер зажиточного дома, и роженицу, и повитуху с младенцем на руках, и двух служанок, подающих еду и подогревающих воду для купания.
Здесь можно заметить определенное родство с жанровыми сценами не только у нидерландских живописцев, но и у итальянских, например, Гирландайо.
Комментирование закрыто.