« Поль Гоген | Главная
Фаюмские портреты
Опубликовал Художник | 5 января 2023
ФАЮМСКИЕ ПОРТРЕТЫ в Государственном музее изобразительных искусств имени А. С. Пушкина.
Фаюмские портреты — это древнейшие из известных нам образцов станковой живописи. Они написаны на досках энкаустикой (восковыми красками) или темперой (яичными красками). Нередки также случаи смешения обеих техник.
Фаюмских портретов известно довольно мало. Наиболее ранние из них относятся к I веку. Основная масса портретов принадлежит II—III векам. И лишь небольшое количество можно датировать IV веком.
Обычно фаюмские портреты связывают с традициями греко-римского искусства позднеэллинистического времени и периода ранней империи. Действительно, манера правдивого изображения живого человеческого тела с присущим ему свободным движением, трехмерной объемностью, показ внутреннего мира людей через эмоциональную окраску характеров, а также виртуозность обращения с красками, позволяющая не только передать достоверность материального мира, но и дать ощущение воздушной среды, пространства, в котором существует изображенный человек, позволяет рассматривать фаюмские портреты в общем русле позднеэллинистического искусства. Аналогии им легко найти в римских фресках первых веков нашей эры или в росписях того же времени, сохранившихся в восточных провинциях Римской империи. Но географически портреты принадлежат Египту. Нигде в мире не обнаружено ничего подобного им. Поэтому правомочно поискать органическую связь их в первую очередь с египетским искусством.
Портреты получили свое название по месту их первой находки в некрополях Фаюмского оазиса (в северо-западной части Египта). В этом районе располагались поселения главным образом неегипетского населения — греков, македонцев, римлян, иудеев, сирийцев и других. Это, казалось бы, говорит о неегипетском происхождении портретов. С другой стороны, надо учесть, что со времен Александра Македонского все пришельцы постепенно врастали в местную среду, хотя и не ассимилировались с египтянами. Сохраняя во многом самобытные черты родной
культуры и своего уклада жизни, они не могли не позаимствовать кое-что у египтян. В частности, довольно рано всеми осевшими в Египте народами был воспринят своеобразный, исконно египетский заупокойный культ с его до мелочей разработанной ритуальной обрядностью. Египтяне придавали огромное значение «двойнику» покойного, якобы совершенно необходимому для жизни души в загробном мире. При этом главным условием было воспроизведение портретных черт лица умершего. В качестве двойников выступали статуи, которые помещали в гробнице вместе с телом умершего, маски, возлагавшиеся на лица мумий, а также саркофаги с изображением лица погребенного.
В период птолемеевского завоевания (IV—I вв. до н. э.) для нужд заупокойного культа стали пользоваться масками и неегиптяне. Судя по некоторым образцам, в этих масках портретное сходство уступало место типизированному идеальному образу.
При римлянах (I в. до н. э,—IV в. н. э.), в религии и искусстве которых портрет, как и в Египте, играл большую роль, снова появляется портретность масок, конкретная точность в передаче черт лица умершего. Но в то время как сами египтяне продолжают пользоваться традиционными «двойниками для душ умерших», в центрах эллинистическо-римской культуры в Египте начали употреблять помимо масок портреты, написанные красками на холсте или на дощечках. Их-то в наше время и называют «фаюмскими портретами», или «портретами для мумий». К голове мумии портрет прикрепляли узкими полосками бинтов так, что видным оставалось одно лицо. Первоначально для погребальных целей приспосабливали портреты, написанные с натуры и висевшие в рамках в жилых домах. Их обрезали по краям, чтобы по размеру они не превосходили голову мумии. Некоторые портреты I и начала II века сохранили следы небрежной подгонки до нужных размеров и формы — неровные обрезы и обломы на краях доски. Затем, судя по всему, стали писать портреты специально для мумий. Доска приобретает более или менее стандартные размер и форму — удлиненный прямоугольник со спиленными верхними углами в размер натуральной головы человека. Увеличивается толщина доски. Видимо, тонкие панели, которыми пользовались в I—II веках, были слишком ломкими и поэтому малоудобными для помещения их на мумию.
Заметное воздействие традиционных египетских представлений выражается в изменении концепции портрета и в самой живописи. Ранние портреты, написанные, скорее всего, греческими или римскими мастерами, полны того, что называют иллюзионизмом в передаче конкретного образа человека. Особой живостью отличается изображение глаз, от выразительного взгляда которых никуда нельзя уйти.
При работе энкаустикой краски растопляли до жидкого состояния и наносили на доску каутерием (небольшой металлической ложечкой) или твердой кистью; при этом мазки мгновенно затвердевали. Смешивать краски на палитре и накладывать их большими плоскостями художник не имел возможности. Эта техническая сложность научила живописцев не бояться открытых мазков и смелых цветовых сопоставлений. Отсюда необычайные воздушность и свежесть живописи, усиленные прозрачностью восковых красок и таящейся в них «глубиной тона». Направляя мазки по форме, художник обострял эффект объемности, который он создавал средствами световой и тональной градаций. В целом достигалось неповторимое ощущение остро схваченного выражения, что дало повод говорить об «импрессионизме» в античной живописи. Но на почве Египта связанный с заупокойным культом портрет в течение дальнейшей эволюции утерял эту «импрессионистичность».
На протяжении II века в портретной живописи все более явственно чувствуется усиление позиций египетской ориентации с ее тяготением к рациональному отбору только существенных и постоянных признаков, исключающих все изменчивое, мгновенное. К III веку эта концепция восторжествовала полностью. Надо полагать, за это время выросло новое поколение художников, для которых Египет был родиной и которым естественнее было проникнуться духом местной культуры. Но это не было простым возрождением в чистом виде классической египетской идеи. Форма и суть портрета III века были определены новыми теоретическими положениями и эстетикой утверждавшегося в Египте христианства. Оказалось, что задачам нового времени больше соответствовал язык искусства не вчерашнего дня, а более отдаленных времен, и египтяне-христиане (копты) обращаются к богатейшему опыту древнеегипетской живописи.
Предпочтительнее теперь становится не детализированная, а все более обобщенная и упрощенная манера письма, не изощренные вариации тонов, а сопоставление крупных
локально окрашенных плоскостей в сочетании с утрированным контурным и штриховым рисунком. Для этих целей энкаустика оказалась малопригодной. Большие возможности открывались для применения темперы, позволявшей с помощью кистей разной величины равномерно окрашивать площадь любого размера или проводить линии большой длины.
Идеи и находки коптского искусства оказывали воздействие и на искусство эллинистическо-римских центров Египта. Отражение этого процесса дают фаюмские портреты III и начала IV века. Постепенное отмирание когда-то непременного условия — сходства портрета с чертами лица умершего — нельзя не поставить в связь с христианской доктриной о «душе», не имеющей ничего общего с телесным обликом человека. В портрете более существенным становится выражение одухотворенности — уже христианского толка. И вот перед нами серия портретов, поражающих иногда экстатической напряженностью выражения. Люди изображаются по пояс или погрудно, всегда фронтально и неподвижно. На лицах, нередко не лишенных своеобразной индивидуальности, доминируют громадные глаза, устремленные в одну точку и ничего перед собою не видящие. Этот отрешенный взгляд сразу делает ненужными всякие средства конкретизации физической сущности образа. От такого портрета один шаг к иконе, и египетское искусство скоро его сделает. А сам портрет как таковой исчезает. Христианство порвало нить своеобразной материалистической обусловленности многих представлений, занимавших не последнее место в заупокойном культе древних египтян.
Теперь, возвращаясь к вопросу о происхождении и эволюции фаюмских портретов, можно сказать, что этот процесс много сложнее, чем он представляется с первого взгляда. Фаюмский портрет, и правда, многим обязан эллинистическо-римской культуре, но в еще большей мере он обязан древнеегипетскому художественному наследию. Это один из значительных вкладов Египта в мировую культуру.
Р. Шуринова
Комментирование закрыто.