« Портреты Льва Бакста | Главная | Сатира в творчестве художника »
Портрет С.П. Дягилева с няней
Опубликовал Художник | 4 февраля 2009
«Портрет С.П. Дягилева с няней» (1906, ГРМ), подобно ранним портретам Бенуа и Розанова, продолжает галерею изображений людей, близких Баксту. В этом портрете контрастно сопоставлены два возраста, две фигуры, два состояния — спокойная, уютная старушка, нежно любимая всеми друзьями Дягилева и бывшая для них своей Ариной Родионовной, и сильная, энергичная фигура Дягилева, вскинувшего голову с эффектной седой прядью. Скрытое движение, сила чувствуются в Дягилеве, и своеобразная кадровость композиции подчеркивает это.
Дягилев, молодым провинциалом присоединившийся к кружку петербуржцев, очень рано сумел оценить себя и свои силы. В характеристике, которую он дал себе в письме своей мачехе Е. В. Панаевой-Дягилевой, он пишет с оттенком некоторого циничного самолюбования и иронии: «Что касается до меня, то надо сказать, опять-таки из наблюдений, что я, во-первых, большой шарлатан, во-вторых, большой шармер, в-третьих, большой нахал, в-четвертых, человек с большим количеством логики и малым количеством принципов и, в-пятых, кажется, бездарность; впрочем, если хочешь, я, кажется, нашел мое настоящее назначение — меценатство».
В портрете подчеркивается дягилевская уверенность в себе, скрытая энергия человека, так быстро сумевшего стать одной из центральных фигур «Мира искусства», редактором журнала, деятельным организатором выставок и прославленным создателем «Русских балетов» в Париже. Разумеется, не одна энергия определяла Дягилева. Дягилев обладал необыкновенно острым чутьем современной художественной жизни, что помогало ему раньше других видеть начало угасания там, где остальные еще видели расцвет.
Именно это позволяло ему долгое время оставаться законодателем вкусов, позволяло так внезапно и смело менять уже привычный для публики стиль руководимых им «Русских балетов» или после успеха «Историко-художественной выставки русских портретов» бесстрашно подвести итог первому периоду деятельности «Мира искусства», отмеченному подлинным стремлением к обновлению: «Я совершенно убедился, что мы живем в страшную эпоху перелома; мы осуждены умереть, чтобы дать воскреснуть новой культуре, которая возьмет от нас то, что останется от нашей усталой мудрости… Я могу смело сказать, что не ошибается тот, кто уверен, что мы свидетели величайшего исторического момента итогов и концов во имя новой неведомой культуры, которая нами возникнет, но нас же и отметет».
Истинно увлеченный новым в искусстве и безошибочно угадывающий все наиболее талантливое и жизнеспособное в этом новом, Дягилев пользовался подлинным уважением и любовью художников. С ним стремились сотрудничать, прощая диктаторские замашки, за которые еще в самом начале деятельности называли Петром Великим и Наполеоном «Мира искусства». Не был исключением и Бакст, в дальнейшем многолетний сотрудник Дягилева по «Русским балетам».
На картине Дягилев смещен вправо, он представлен словно остановившимся в движении, чуть откинувшимся назад. Решение портрета плоскостное, планы — первый и дальний — сближены и сопоставлены друг с другом без последовательного перетекания пространства.
Силуэтное, плоскостное восприятие модели сохраняется в пленэрных работах. Ветви дерева ограничивают пространство, создают фон для фигуры в портрете жены — Любови Павловны Грпценко-Бакст, урожденной Третьяковой (1903, ГТГ). Равнодушие к пространственным отношениям заметно и в «Портрете великой княгини Елены Владимировны» (1899, Государственный музей искусств), ярком, декоративном, построенном на эффектном сочетании ярко-красного с белым костюма и томной осенней зелени.
Комментирование закрыто.