« | Главная | »

СНЕГУРОЧКА

Опубликовал Художник | 31 августа 2010

«Снегурочку» Римский-Корсаков любил более всех других своих произведений, считая эту оперу самой совершенной. Сюжет одноименной пьесы-сказки А. Н. Островского (в основу пьесы взят один из вариантов народной сказки о Снегурочке) удиви­тельно подошел к особенностям дарования композитора, к его ху­дожественным склонностям, определившимся в течение 70-х го­дов. «Проявлявшееся понемногу во мне тяготение к древнему рус­скому обычаю и языческому пантеизму вспыхнуло теперь ярким пламенем. Не было для меня на свете лучшего сюжета, не было для меня лучших поэтических образов, чем Снегурочка, Лель или Весна, не было лучше царства берендеев с их чудным царем, не было лучше миросозерцания и религии, чем поклонение Яриле-Солнцу»,— писал впоследствии Римский-Корсаков. Разумеется, дело было не только в поэтичности старинных народных верова­ний и обрядов, не только в необыкновенной художественной пре­лести произведения Островского. Суть в том, что оно отвечало пониманию композитором народности, его представлению об идей­ной сущности народного искусства. Жизнь народа предстает в пьесе Островского и опере Римского-Корсакова с ее прекрас­ных, светлых, поэтических сторон. Идеальное вымышленное цар­ство берендеев — воплощение мечты народа о справедливой, сво­бодной, радостной и прекрасной жизни. Добро и красота, вер­ность естественным законам природы — вот высшие нравственные нормы для берендеев. Оптимистическая сущность «Снегурочки» выражена в торжестве естественных и благостных для природы и людей законов жизни, в прославлении идеального царства бе­рендеев, могучей природы — источника благоденствия народа-зем­ледельца, любви и искусства.

Краткое содержание.

Действие оперы происходит в сказочной стране бе­рендеев, в далекие, «доисторические», по указанию композитора, времена. Жизнь берендеев течет мирно и спокойно, пока не появляется на свет Снегу­рочка, невольно нарушающая порядок, установившийся в жизни людей и при­роды. Могучий солнечный бог Ярило разгневан появлением Снегурочки — дочери Весны-Красны и Деда-Мороза. Существование холодного существа, скрывающегося летней порой в лесной глуши, противоречит закономерному чередованию холода и тепла, зимы и лета. Рассерженное божество прячется от людей и природы, скупо посылает на землю свои живительные лучи и уг­рожает благоденствию берендеев.

Пролог. Начало весны. Полночь. Лесная поляна, покрытая глубоким снегом. Леший возвещает о конце зимы и наступлении весны. Окруженная птицами, Весна-Красна спускается на землю. Птицы заводят игры и пляшут, чтобы согреться. На поляне появляется Дед-Мороз. Он зовет Снегурочку. Склоняясь на ее просьбы, Мороз и Весна решают отпустить свою дочку в слободу к берендеям. Дед-Мороз поручает Лешему оберегать Снегурочку. Наступает утро. Вдали слышна песня — это приближаются берендеи, везущие в лес Чучело-Масленицу. Они прощаются с Масленицей и призывают теплую Весну. Из леса выходит Снегурочка и просит Бобыля и Бобылиху взять ее в дочки.

Первое действие. Слободка берендеев. Теплый весенний вечер. Пас­тух Лель поет Снегурочке песню. Ей приглянулся красивый юноша, но он скоро покидает холодную Снегурочку и идет к зовущим его девушкам-берендейкам. Снегурочка поверяет свое горе красавице Купаве, но ее подруга пе­реполнена собственным счастьем — любовью к богатому купцу Мизгирю. В слободку приходит Мизгирь и ПО обряду выкупает Купаву у парней и де­вушек. Однако счастье Купавы оказывается недолговечным: Мизгирь, плененный Снегурочкой, сватается к ней и бросает свою прежнюю невесту. Купава в отчаянии. Народ осуждает Мизгиря и советует обиженной девушке искать защиты у царя Берендея.

Второе действие. Палаты царского дворца. В ответ на жалобу Ку­павы царь Берендей решает судить Мизгиря. Бирючи сзывают народ. Во дво­рец приходит и Снегурочка. Царь поражен ее необыкновенной красотой и тем, что девушка не знает любви. Он поручает Лелю и Мизгирю увлечь Снегу­рочку и пробудить в ней чувство любви. Этим мудрый царь надеется умило­стивить разгневанного бога Ярилу.

Третье действие. Заповедный лес. Вечер накануне Ярилина дня. Берендеи веселятся, молодежь водит хороводы. В награду за спетую песню царь награждает Леля правом поцелуя красивейшей девушки. Лель выбирает Купаву. Снегурочка в слезах убегает в лес.

Праздник окончен. Народ расходится. На опустевшую поляну приходит Снегурочка, страдающая от собственной холодности и от равнодушия к ней Леля. Внезапно перед Снегурочкой появляется Мизгирь. Настойчиво и страстно молит он Снегурочку — о любви. На помощь Снегурочке приходит Леший и весь волшебно оживший заповедный лес. Наступающее утро прекращает неравную борьбу. На поляне появляются полюбившие друг друга Лель и Купава. Стра­дающая от ревности Снегурочка решает обратиться к матери Весне.

Четвертое действие. Раннее утро в Ярилиной долине. Из озера поднимается Весна-Красна, окруженная цветами. В ответ на просьбу дочери она дарит ей волшебный венок, наделяя Снегурочку способностью любить. Снегурочка перерождается. Теперь она охотно отвечает на чувство вновь по­явившегося перед ней Мизгиря.

Долина заполняется народом, собирающимся встретить первый день лета. Снегурочка и Мизгирь, в числе других брачных пар, подходят к царю Бе­рендею. В это время на Снегурочку падает первый луч летнего солнца, и она истаивает под действием тепла и пробудившихся в ней горячих любовных чувств. Мизгирь в отчаянии бросается в озеро. Народ славит светлого бога Ярилу, возвращающего берендеям свое благоволение.

Вступление.

Опера открывается небольшим оркестровым вступ­лением, рисующим обстановку действия и вводящим в поэтиче­скую атмосферу и настроение оперы — весенней сказки. Вступле­ние представляет собой один из лучших образцов программной музыки Римского-Корсакова. Это одновременно — зимний пейзаж и экспозиция сказочных образов: Деда-Мороза, Весны-Красны, Лешего.

Настроением суровости и уныния проникнуты первые такты вступления. На фоне выдержанной октавы ля (тремоло альтов, валторны) у виолончелей с контрабасами проходит ла­коничная и угрюмая тема Мороза (в примере см. фразу, отмечен­ную буквой а), за ней — щемящие секундовые мотивы кларнетов и флейт (см. там же, букву б), сменяющиеся элегическими и за­думчивыми фразами кларнета, потом флейты (см. там же, букву в). Как эхо звучат мотивы гобоя и английского рожка — донося­щаяся издалека перекличка петухов. Этот эпизод характери­зуется минорным наклонением, обилием «тесных» секундовых и терцовых интонаций, холодным тембровым колоритом звучания деревянных духовых и смычковых в низком регистре. Он связан в опере с музыкальным образом Деда-Мороза, с представлением о лесе, томящемся под властью зимней стужи и снегов:

Затем возникает лениво тянущийся, угловатый, с ходом на тритон, мотив, гармонической основой которого служит увеличен­ное трезвучие. На этом фоне раздается таинственный и властный речитатив — заклятие Лешего, возвещающего об окончании зим­ней поры:

Леший проваливается в дупло. В окружении птиц появляется Весна-Красна. У виолончелей, альтов и валторн проходят два характеризующих ее лейтмотива. Один (струнные) — широкая певучая мелодия Весны, являющейся в облике прекрасной жен­щины, другой — короткая попевка (валторны), повторение кото­рой символизирует, по указанию композитора, «одну из сил при­роды и неизбежно, периодически повторяющиеся явления ее».

Темы Весны-Красны сопровождаются быстрыми фигурациями флейты-пикколо (образуются из валторновой попевки), шелестя­щими фигурками скрипок, приглушенным звоном тарелок и сла­бым рокотом литавр. Весь этот слитный и живой фон передает щебет и гомон птиц — спутников Весны. Здесь Римский-Корсаков использует совсем иные, чем для обрисовки Мороза, средства: мажорный лад (Ля мажор, вообще представлявшийся компози­тору тональностью «юности, молодости, утренней и вечерней зари, цветов, весны»), теплые и насыщенные оркестровые тембры, сложную музыкальную ткань с сочетанием широкой кантилены и подвижных фигурации.

Итак, вступление построено в основном на трех музыкальных образах (Дед-Мороз, Леший, Весна-Красна). Смена тем зимы и Мороза музыкой Весны и даже некоторое преобладание послед­ней отражают один из важных драматургических контрастов оперы и намекают на будущее торжество сил тепла, весеннего расцвета природы.

Сцена Весны с птицами состоит из двух номеров — арии Весны (меццо-сопрано) и хора птиц, а также поэтических речита­тивных эпизодов (см., например, речитатив Весны «В глухом лесу, в трущобах непроходных» — с чудесными гармониями леса). Однако во всей этой сцене господствует пока еще холодный коло­рит. В арии Весны-Красны — воспоминания о далеких южных странах — композитор использует отдельные восточные музыкаль­ные элементы (хроматика, прихотливая ритмика в мелодии), но подчиняет их «зимнему» настроению, разлитому в музыке всего Пролога.

Песни и пляски птиц.

Тот же холодный, «зимний» колорит свойствен и музыке хора птиц. В основу его положены два напева, оба народно-песенного склада:

Оркестровое сопровождение изобилует звукоподражательными мотивами — птичьими напевами, записанными композитором.

Весь хор выдержан в легкой и прозрачной звучности (сопрано и альты, поющие за сценой) и изложен преимущественно в высо­ком и среднем регистрах. Широкое использование деревянных духовых, почти полное отсутствие медных и специфическое ис­пользование смычковых (быстрые, простые по рисунку фигура­ции, многочисленные с1т81, р122юа1о и 81асса1о) — все это сообщает музыке хора оживленный и грациозный характер, не внося в нее, однако, теплоты и густоты звучания — качеств, которые позднее получат широкое развитие в музыкальной обрисовке Весны.

Игры птиц прерываются появлением Деда-Мороза. Следует небольшой оркестровый эпизод, содержащий лейтмотив Мороза и рисующий музыкальную картину метели (хроматические гаммки струнных и духовых), падающего инея и снега (гармоническая фигурация флейты по звукам ля-бемоль-мажорного тре­звучия).

Песня Деда-Мороза.

Образ Деда-Мороза (бас) наиболее полно и рельефно выступает в его песне — рассказы о своем могуществе и веселых проказах. Размашистые ходы мелодии, интонационно родственные лейтмотиву Мороза, энергичные восклицания «Любо мне!» ритмически четкое оркестровое сопровождение — придают образу Деда-Мороза удалой, сказочно-богатырский характер.

Вместе с тем в музыке этой песни ясно выражены и черты фантастики. Яснее всего они ощущаются в гармонии: в часто встречающихся увеличенных трезвучиях (они иногда обрисовы­ваются в мелодических оборотах — см. «Разольюсь я, Мороз, в девяносто полос»), в длительно тянущихся диссонирую­щих аккордах, порученных смычковому квинтету и создающих представление о лютой стуже, о холодном снежном пространстве, переливающемся красками под лучами зимнего солнца (см. «И тол­кутся столбы и спираются»).

В последующем речитативе Весны и Мороза впервые появ­ляется лейтмотив Ярилы-Солнца. Образ грозного и могуществен­ного божества, враждебного Морозу и Снегурочке, возникает в короткой теме сурового, архаического характера с энергичным и немного угловатым ритмическим рисунком:

Ария и ариетта Снегурочки.

Лирическим центром пролога и важнейшим эпизодом его первой части служат ария и ариетта Снегурочки (лирико-колоратурное сопрано), где дается первая развернутая характеристика героини оперы, экспозиция ее образа. В этих номерах композитор характеризует основные стороны об­раза Снегурочки: его реальные девические черты и вместе с тем волшебные, указывающие на связь Снегурочки с миром природы. Музыкальный материал арии и ариетты получит в дальнейшем очень большое развитие на протяжении всей оперы, главные темы обоих номеров относятся к числу самых важных лейтмотивов про­изведения. Они составляют основу характеристики Снегурочки.

В арии «С подружками по ягоду ходить» (Ми мажор) возни­кает пленительный облик юной девушки, почти ребенка, шалов­ливой и резвой, по-детски непосредственной, а наряду с этим вы­рисовываются и причудливые, фантастические черты этого ска­зочного лесного существа. В мелодике преобладают подвижные мотивы инструментального характера, проходящие в пении и у со­лирующей флейты, где они окрашиваются в холодно-прозрачные тона. Эти мотивы составляют тему Снегурочки, рисующую здесь, по словам композитора, «внешний мажорный» облик герои­ни сказки, ее грацию, простодушие, холодность. Колоратуры Сне­гурочки также создают впечатление легкости, воздушности. Рож­даясь из интонации «ауканья», они воспринимаются как один из «голосов природы»:

Ария написана в трехчастной форме. Краткое речитативное построение — обращение Снегурочки к Деду-Морозу («Пусти, отец») — образует переход к ля-бемоль-мажорной середине, где звучит новая песенная кантиленная мелодия. Эта тема рождается как воспоминание, как отзвук одной из песен Леля, слышанных Снегурочкой и возбудивших в ней неодолимое влечение к людям. Теперь образ Снегурочки впервые наполняется лирическим со­держанием.

Ре-минорная ариетта «Слыхала я, слыхала» еще полнее рас­крывает таящееся в Снегурочке весеннее начало. Вводящая в ари­етту напевная фраза на словах «людские песни» выражает чувство неудержимого стремления к людям, которое искусство пробуж­дает в душе Снегурочки. Здесь композитор проводит свою излюб­ленную мысль об облагораживающей, очеловечивающей, живо­творящей силе искусства.

Тема ариетты характеризует, как указывает Римский-Корсаков, «поэтическое чувство, как бы в скрытом состоянии живущее в душе холодной Девушки-Снегурочки».

Ариетта полна сдержанно-страстного томления. Ее лирическая мелодия построена на необычных и напряженных оборотах, изо­билует полутоновыми интонациями, в гармонизации темы по­стоянно сопоставляются минорные и мажорные трезвучия с их обращениями. Между тем плавно «парящие» аккорды флейт и кларнетов, составляющие фон к мелодии, своей воздушностью и несколько мерцающим колоритом вносят легкое ощущение фан­тастики и наполняют музыку живым дыханием природы:

В противоположность арии с ее четко отграниченными ча­стями, предложениями и фразами, ариетта характеризуется не­прерывностью течения мелодии, значительной сглаженностью граней формы (в ней отсутствуют подчеркнутые гармонические кадансы). По своей композиции ариетта является периодом из трех предложений, предваряемых четырехтактным вступлением. Первое предложение («и жаворонков пенье») содержит один из двух мотивов «темы поэтического чувства». В среднем предложе­нии («слыхала я и громкие раскаты») развиваются полутоновые интонации темы и углубляется лирическое настроение. Реприза («песни Леля дороже мне») весьма свободна. Она начинается с несколько измененного проведения вступительного (к ариетте) четырехтакта. Здесь в качестве второго голоса введен английский рожок. Своей густой и напряженной звучностью он подчеркивает силу томящих Снегурочку чувств. Внезапный скачок на октаву вверх (при словах «и дни и ночи») образует главную мелодиче­скую вершину ариетты, из которой изливается выразительная нисходящая мелодия, передающая страстную увлеченность Сне­гурочки песнями Леля и наиболее ярко раскрывающая лириче­скую сторону ее образа, таящееся в нем «весеннее» начало.

Прощание Деда-Мороза и Весны-Красны с дочерью состав­ляет заключение всей первой части пролога. Среди преобладаю­щих в этой сцене речитативов выделяется крохотное ми-мажорное ариозо Весны («Снегурочка, когда тебе взгрустнется»), в котором возвращается и по-новому расцвечивается воздушный колорит музыки хора птиц. К валторновому мотиву Весны здесь присоеди­няются отрывистые фразки скрипки соло, играющей в очень вы­сокой тесситуре. Употребление флажолетов и свистящая, «птичья» звучность скрипки придают этой мелодии ярко изобразительный характер.

Итак, вся первая часть пролога — это картина природы на пороге весны. Тема прихода весны получает дальнейшее развитие и во второй части пролога, именно в большой обрядовой сцене «Проводы Масленицы». Благодаря этому образуется внутреннее единство между обеими контрастирующими частями пролога: ска­зочно-природной и народно-бытовой. Это единство находит свое отражение и в том, что уже в конце сцены расставания Снегурочки с родителями дважды звучит одна из тем хора «Проводов Мас­леницы», второй раз — в соединении с прощальной фразой Деда-Мороза «Конец, конец метелям зимним!»

Проводы Масленицы

Проводы Масленицы — одна из типичных для Римского-Корсакова народных сцен, эпических по своему музыкальному стилю и обрядовых по содержанию. Это — яркая и сочная картина ста­ринного народного быта, написанная с размахом и эпической широтой. Она составляет центральный эпизод второй части про­лога и является первым звеном в цепи народных зимне-весенних обрядов, воспроизведенных композитором в «Снегурочке».

Обратившись к старинному народному быту, Римский-Корсаков широко использовал народные напевы из собственного сбор­ника и сочинил ряд тем в стиле древних календарно-обрядовых песен. Сцена основана на сопоставлении разнохарактерных и раз­личных по темам эпизодов. Все они объединяются посредством многократного проведения напева-величания «Ой, честная Мас­леница, ой!»:

Строение хора соответствует ходу несложного действа в на­родном обряде.

Первая часть хора — прощание с Масленицей — состоит из двух эпизодов. Первый — веселого, плясового характера («Раным-рано куры запели») — изложен в форме темы с вариациями. В ос­нову его положена песня волочебников «Далалынь, далалынь по яиченьку (см. пример 17а). Второй эпизод содержит печаль­ную мелодию «Веселенько тебя встречать, привечать»2 (пример 176) и заключительный напев-обращение к Масленице «Воротись к нам на три денечка» (пример 17в).

Вторая часть хора отражает новый момент обряда: Масленицу гонят и призывают Весну-Красну… Здесь сопоставлены два му­зыкальных образа — бойкая и озорная скороговорка («Масленица-мокрохвостка, поезжай долой со двора!») и радостная звонкая веснянка «У нас с гор потоки», представляющая собой изменен­ную тему песни «Каледа, маледа»:

Решительный характер первой темы усилен темброво-регистровым развитием ее — проведением в разных группах хора: у тено­ров, альтов, сопрано (вторично эта тема проходит в виде канони­ческих имитаций).

В третьей, репризной части хора кратко проходят обе темы прощания с Масленицей — веселая и заунывная. Обряд завер­шается монологом Чучела: Масленица обещает вернуться на бу­дущий год. Таким образом, в музыкальной композиции сцены сочетаются черты рондо (повторение темы величания) и трехчастной формы.

Народность в музыкальном языке сцены «Проводов Масле­ницы» проявляется в господстве диатоники, в некоторых особен­ностях хоровой фактуры (см., например, постепенно затуха­ющие восклицания «гой!», образующие типичные для народного многоголосия педали), в богатстве вариационной обработки тем.

В заключительной сцене пролога (приход Снегурочки к берен­деям) переплетаются комическое (Бобыль и Бобылиха) и вол­шебное. Это взаимопроникновение реального и сказочного ярче всего выступает в небольшом, но очень колоритном эпизоде по­явления Снегурочки перед Бакулой Бобылем. Бобыль, приплясы­вая, поет бесшабашную песню «У Бакулы Бобыля ни кола, ни двора». Пение Бобыля дублируется комически «приплясывающей» темой гобоя и фагота. Внезапно она застывает на диссонирующем аккорде (изумление Бакулы), а затем на фоне той же гармонии (деревянные подменяются валторнами) из искрящейся трели флейты соло возникает причудливый вариант лейтмотива Снегу­рочки. Здесь становится вновь явной сказочная сущность героини оперы, и комизм уступает место фантастике:

Пролог содержит экспозицию многих главных музыкальных образов оперы (всех фантастических персонажей). В нем отчет­ливо обнаруживается важная драматургическая особенность «Сне­гурочки» — контрастное сопоставление и вместе с тем взаимопро­никновение различных образно-художественных планов. Из про­лога вытекает все последующее развитие сюжета и музыки.

Рубрика: Римский-Корсаков | Комментарии к записи СНЕГУРОЧКА отключены

Комментирование закрыто.